Бархатный голос, королевская осанка и фирменная ирония – Филипп Киркоров в Кремле блистал, как бриллиант в оправе из чиновничьих галстуков. Но за кулисами, где камеры уже не жужжали, артист сорвал маску невозмутимости, выпустив в эфир гневную тираду о "сбитых летчиках" шоу-бизнеса.
– Нынче модно использовать мое имя как трамплин для прыжка из небытия, – фыркнул король эстрады, поправляя манжеты рубашки с монограммами. – Эти дамочки – будто комары у прожектора: жужжат, кусают, но без моего света их бы никто не заметил.
В его словах звенела сталь – не та, что в голосе, а та, что годами закалялась под дождем критики. "Ноль плюс Киркоров – вот и десятка в заголовках", – бросил он, словно шахматист, ставящий мат в три хода.
Между язвительными тирадами мелькали неожиданные ноты: рассказ о личной часовне, привычке прощать врагов и вере в то, что все испытания даются "не за что-то, а для чего-то". Будто за маской скандального артиста вдруг проглянуло лицо человека, знающего цену и славе, и забвению.
– Когда у тебя есть все, а у них – только мое имя в твиттере, – усмехнулся Киркоров, – это уже не зависть, а диагноз. Но я – как Эверест: чем больше в меня швыряются грязью, тем выше становлюсь.
Финал монолога прозвучал как финальный аккорд в опере: "Королей не судят. Их или любят, или... стараются не замечать". И пока за кулисами затихал этот словесный фейерверк, стало ясно – шоу только начинается.
